– Он ест тако, – сообщил Вильянасул.

– Сочное тако, – добавил Мануло.

– Нет! – воскликнул Гомес. – Нет, нет, нет!..

– С ним Руби Эскадрилье!

– Дайте-ка мне взглянуть! – Гомес оттолкнул Мартинеса.

Да, это Руби – сто килограммов жира, втиснутые в расшитый блестками тугой черный шелк; пунцовые ногти впились к плечи Ваменоса, обсыпанное пудрой, измазанное губной помадой тупое коровье лицо наклонилось к его лицу.

– Эта гиппопотамша! – воскликнул Домингес. – Она изуродует плечи костюма. Посмотрите, она собирается сесть к нему на колени!

– Нет, нет, ни за что! Такая намазанная и накрашенная! – застонал Гомес. – Мануло, марш туда! Отними у него стакан. Вильянасул, хватай сигару и тако! Домингес, назначь свидание Руби Эскадрилье и уведи ее отсюда. Andale, ребята!

Трое исчезли, оставив ахающих от ужаса Гомеса и Мартинеса подглядывать в окно.

– Мануло отнял стакан, он выпивает вино!

– Ole! А вон Вильянасул, он схватил сигару, он ест тако.

– Хэй, Домингес отводит в сторону Руби! Вот молодец!

Какая-то тень скользнула с улицы в дверь заведения Мурильо.

– Гомес! – Мартинес схватил Гомеса за руку. – Это Бык Ла Джолья, дружок Руби. Если он увидит ее с Ваменосом, белоснежный костюм будет залит кровью, кровью!..

– Не пугай меня! – воскликнул Гомес. – А ну быстрее!

Оба бросились в бар. Они были около Ваменоса как раз в тот момент, когда Бык Ла Джолья сгреб своими ручищами лацканы прекрасного костюма цвета сливочного мороженого.

– Отпусти Ваменоса! – закричал Мартинес.

– Отпусти костюм, – уточнил Гомес.

Бык Ла Джолья и приподнятый вверх и приплясывающий на цыпочках Ваменос злобно уставились на непрошеных гостей.

Вильянасул застенчиво вышел вперед. Вильянасул улыбнулся.

– Не бей его. Ударь лучше меня.

Бык Ла Джолья ударил Вильянасула в лицо. Вильянасул, схватившись за разбитый нос, с глазами полными слез отошел в сторону.

Гомес схватил Быка за одну ногу, Мартинес за другую.

– Пусти его, пусти, peon, coyote, vaca! – Но Бык Ла Джолья еще крепче ухватился ручищами за лацканы костюма, и все шестеро друзей застонали от отчаяния. Он то отпускал лацканы, то снова мял их в кулаке. Он готовился как следует рассчитаться с Ваменосом, но к нему снова приблизился Вильянасул с мокрыми от слез глазами.

– Не бей его, бей меня.

Когда Ла Джолья снова ударил Вильянасула, на его собственную голову обрушился сокрушительный удар стулом.

– Ole! – воскликнул Гомес.

Бык Ла Джолья пошатнулся, заморгал глазами, словно раздумывая, растянуться ему на полу или не стоит, однако не отпустил Ваменоса.

– Пусти! – закричал Гомес. – Пусти!

Один за другим толстые, как сосиски, пальцы Быка разжались и отпустили лацканы костюма. Через секунду он уже неподвижно лежал на полу.

– Друзья, сюда!

Они вытолкнули Ваменоса на улицу; там с видом оскорбленного достоинства он высвободился из их рук.

– Ладно, ладно, мое время еще не истекло. У меня еще две минуты и десять секунд.

– Что?! – возмущенно воскликнули все.

– Ваменос, – сказал Гомес, – ты позволил, чтобы гвадалахарская корова села тебе на колени, ты затеваешь драки, ты куришь, пьешь, ешь тако, а теперь еще осмеливаешься говорить, что твое время не истекло!

– У меня еще две минуты и одна секунда.

– Эй, Ваменос, ты сегодня шикарный, – донесся с противоположного тротуара женский голос.

Ваменос улыбнулся и застегнул пиджак.

– Это Рамона Альварес. Эй, Рамона, подожди!

Ваменос ступил на мостовую.

– Ваменос! – умоляюще крикнул вдогонку Гомес. – Что можешь ты сделать за одну минуту… – он взглянул на часы, – и сорок секунд?

– Вот увидите. Рамона!

Ваменос устремился к цели.

– Ваменос, берегись!

Удивленный Ваменос круто обернулся и увидел машину, услышал скрежет тормозов.

– Нет! – завопили пятеро друзей на тротуаре. Услышав глухой удар, Мартинес содрогнулся. Он поднял голову – казалось, кто-то швырнул в воздух охапку белого белья. Он закрыл глаза.

Теперь он слышал каждый звук. Кто-то с шумом втянул в себя воздух; кто-то громко выдохнул. Кто-то задохнулся, кто-то застонал, кто-то громко взывал к милосердию, а кто-то закрыл руками лицо. Мартинес почувствовал, что сам он колотит себя кулаками в грудь. Ноги его словно приросли к земле.

– Я не хочу больше жить, – тихо сказал Гомес. – Убейте меня кто-нибудь.

Тогда, неуклюже покачиваясь, Мартинес взглянул на свои ноги и приказал им двигаться. Он наткнулся на кого-то из друзей – они все теперь двинулись вперед. Они пересекли улицу, тяжело, с трудом, словно перешли вброд глубокую реку, и обступили лежавшего Ваменоса.

– Ваменос! – воскликнул Мартинес. – Ты жив?

Лежа на спине, с открытым ртом и крепко зажмуренными глазами, Ваменос тряс головой и тихо стонал.

– Скажите мне, о, скажите мне…

– Что тебе сказать, Ваменос?

Ваменос сжал кулаки, заскрежетал зубами.

– Костюм… что я сделал с костюмом… костюм, костюм!

Приятели нагнулись к нему пониже.

– Ваменос!.. Он цел!

– Вы лжете! – крикнул Ваменос. – Он разорван, он не может быть не разорван, он разорван весь… и подкладка тоже!

– Нет, – Мартинес стал на колени и ощупал костюм – Ваменос, он цел, даже подкладка.

Ваменос открыл глаза и наконец дал волю слезам.

– Чудо, – рыдая, вымолвил он. – Славьте всех святых. – Он с трудом приходил в себя. – А машина?

– Сшибла тебя и скрылась! – Только сейчас Гомес вспомнил о машине и гневно посмотрел вдоль пустой улицы. – Счастье его, что он успел удрать. Мы бы его…

Все прислушались.

Где-то вдалеке завыла сирена.

Кто-то вызвал скорую помощь.

– Быстро! – яростно выкрикнул Ваменос, ворочая белками. – Посадите меня! Снимайте пиджак!

– Ваменос…

– Замолчите, идиоты! – орал Ваменос. – Пиджак! А теперь брюки, брюки, побыстрей! Вы знаете докторов? Вы видели, какими их показывают в кино? Чтобы снять брюки с человека, они разрезают их бритвой. Им плевать! Они сущие маньяки. О господи, быстрее!

Сирена выла.

Друзья в панике все вместе бросились раздевать Ваменоса.

– Правую ногу… Да осторожней! Побыстрее, ослы! Хорошо. Теперь левую, слышите, левую. Поосторожней! О господи! Быстрее! Мартинес, снимай с себя брюки!

– Что?! – застыл от неожиданности Мартинес.

Сирена ревела.

– Идиот! – стонал Ваменос. – Все пропало. Давай брюки.

Мартинес рванул ремень.

– Станьте в круг.

В воздухе мелькнули темные брюки, светлые брюки.

– Скорее, маньяки с бритвами уже здесь. Правую ногу, левую ногу, вот так. Молнию, ослы, застегните мне молнию… – бормотал Ваменос.

Сирена умолкла.

– Madre mia, еле успели. Они уже здесь. – Ваменос вытянулся на земле и закрыл глаза. – Спасибо, ребята.

Когда мимо проходили санитары, Мартинес, отвернувшись, с невозмутимым видом застегивал ремень белых брюк.

– Перелом ноги, – сказал один из санитаров, когда Ваменоса укладывали на носилки.

– Ребята, – сказал Ваменос, – не сердитесь на меня.

– Кто сердится? – хмыкнул Гомес.

Уже из машины, лежа на носилках, с запрокинутой головой, так что ему все виделось как бы вверх ногами, Ваменос, запинаясь, сказал:

– Ребята, когда… когда я вернусь из больницы… вы меня не выбросите из компании? Знаете что, я брошу курить, никогда и близко не подойду к бару Мурильо, зарекаюсь глядеть на женщин…

– Ваменос, – мягко сказал Мартинес, – не надо клятв.

Запрокинутая голова Ваменоса с глазами, полными слез, глядела на Мартинеса в белоснежном костюме.

– О Мартинес, тебе так идет этот костюм. Compadres, да ведь он у нас просто красавец!

Вильянасул сел в машину возле Ваменоса. Дверца захлопнулась. Четверо друзей смотрели, как отъехала машина.

А потом под надежной охраной в белом как снег костюме Мартинес благополучно перешел мостовую и ступил на тротуар.

Придя домой, Мартинес достал жидкость для удаления пятен. Друзья, окружив его, наперебой советовали, как чистить костюм, а потом как его лучше отгладить, и не слишком горячим утюгом, особенно лацканы и складку на брюках.